Снова Крым
После государственного экзамена по физике я со все возрастающим рвением отдавался работе в секторе радиоастрономии лаборатории колебаний, не очень сильно вникая в то, что происходило в ее других подразделениях. Со стыдом должен признать, что меня сильно увлекла техническая сторона дела, чем я, главным образом, и занимался к вящему удовольствию В.В. Виткевича, который был большим мастером по эксплуатации дешевого детского (и женского тоже) труда. Сразу неочевидная польза этого занятия, казалось бы, ненужного для студента, проявилась к лету того же года.
Во-первых, я познакомился и подружился с лучшим радиотехником Виткевича — Еленой Константиновной Куркиной. До сих пор удивляюсь, как это я одним махом затаскивал для нее из подвала миусского здания ФИАНа на пятый этаж тяжеленный звуковой генератор, необходимый при наладке выходных цепей радиотелескопа. А потом — обратно. И так почти ежедневно. В ФИАНе традиционно не хватало генераторов и рабочих площадей. Так начался, как не без сарказма говорит Витька Веселаго, наш производственный бесконфликтный роман. И счастливо продолжается вот почти 55 лет. Мы поженились через два года после первого знакомства, через полтора года ухаживания, но к этому я еще вернусь.
Во-вторых, я научился делать для радиотелескопов радиоприемные устройства, которые мы называли радиометрами. В это время радиоастрономией заинтересовался известный астрофизик академик Виктор Амазаспович Амбарцумян, основоположник и директор Бюраканской астрофизической обсерватории в Армении, естественно, с позиций чисто астрономических, никак с оборонными проблемами не связанных. Он решил начать на любительском уровне. Дело в том, что у его заместителя по хозяйственной части Араика Авакяна имелся в Москве родной дядя, который оказался студентом группы 313 ФТФ МГУ, нашим с Витькой Веселаго коллегой и приятелем Тиграном Шмаоновым. Дядя был лет на
10 — 15 моложе своего племянника, но для Кавказа это не важно: он был старшим родственником и по одной этой причине, просто по определению, уважаем и авторитетен. Надо сказать, что, как «ламповый» радиоинженер, Ти-гран действительно был авторитетен в нашей группе, следуя в нашей «табели о рангах» схемных гениев непосредственно за В.Г. Веселаго.
Араик обратился за советом к Тиграну. Тигран в ответ предложил свои услуги, пообещав сформировать группу студентов физтеха — «признанных специалистов в области радиотелескопостроения» — и приехать с ними на несколько месяцев в Бюракан. Ему всегда был свойственен некий авантюризм. Предложение было принято, и Тигран приступил к делу. Веселаго и Кобелев отказались принимать участие в этой авантюре, которую Витька назвал «шмаонадой». Я же, полный какого-то телячьего восторга и оптимизма, вызванного, видимо, еще не сознаваемой мною влюбленностью в Лену, был распираем ощущениями типа «мне все по плечу» и легкомысленно согласился.
Для начала было решено поехать на некоторое время в Крым с тем, чтобы Тигран и третий член нашей бригады Коля Краснояров, студент-радиофизик курсом моложе нас, смогли бы воочию увидеть и руками потрогать реальную радиоастрономию.
Мы — Веселаго, Карлов, Кобелев и Шмаонов — выехали в Крым, как только расквитались с весенней сессией, спихнув все, что можно, досрочно, и немедленно включились в полнокровную экспедиционную жизнь. Кобелев и я вели наблюдения за восходами и заходами солнца на волне 1,5 метра. Жили мы на горе Кошка, где к тому времени был построен экспедиционный дом типа общежития. Веселаго и Лена, выехавшая в экспедицию несколько раньше нас, осваивали новое место наблюдений на той же длине волны — над так называемой «царской тропой» между Ливадией и Ласточкиным гнездом. Эта дислокация называлась мыс Ай-Тодор. Я рвался туда и душой, и телом. Коля Краснояров, сколько я сейчас помню, застрял в Алуште, а Тигран был везде и нигде.
