Ситуация в стране в 1991 году
А страна продолжала разваливаться. Фарс августа 1991 года был закономерно превращен в трагедию навечно позорного сговора в Белой Веже. Все это плохо укладывалось в сознание. Рассудок и эмоции, пребывая в состоянии жесткой конфронтации, разрывали надвое единое человеческое «Я».
Но жизнь продолжалась, и не было бы счастья, да несчастье помогло. В ночь с 29 на 30 ноября 1991 года я попал в клинику института имени Вишневского, где хирурги спасли мне ноги, восстановив их кровообращение.
Я пролежал на госпитальной койке недель шесть-семь. Борьба за жизнь слегка отодвинула в сторону общегосударственные интересы. За это время, как-то незаметно для меня, в стране кардинально сменилась власть. Но физтеху от этого лучше не стало. Меня регулярно навещали проректоры Красников и Школьников, которые предложили разыграть то обстоятельство, что МФТИ был и в СССР вузом республиканского, а не союзного подчинения. Следовательно, теперь он должен быть любимым российским вузом. Как ни смешно, но нехитрая эта уловка сработала на первое время. Особенное впечатление на чиновников производила фраза о том, что ректор лежит под капельницей и просит принять своего первого проректора Ю.Г. Красникова. Новое начальство не стало выходить с предложением дезавуировать принятое ранее постановление правительства РСФСР, за что им — большое спасибо.
В начале января я покинул клинику с палкой в руке. На трех ногах я довольно бойко проходил еще лет десять, и вот сейчас я перемещаюсь уже, увы, на четырех ногах. Но не будем о грустном.
Февральское выступление 1992 года мне пришлось начать с печальной констатации того, что к исходу XX века жизнь и история наши сложились так, что вновь наступили трудные времена, вновь нам приходится работать в обстоятельствах, тяжелых настолько, что вновь встает вопрос- «Нужны ли мы? Нужна ли наука?».
Не могу не привести цитату из того доклада: «Образование необходимо, в том числе и прежде всего образование элитное. Образование — это капитал, элитное, фундаментальное образование — капитал особой ценности. К счастью, пока еще, это понимает наш абитуриентский корпус. Ведь когда храм разрушен, но фундамент его сохранился, сохранились и основы восстановления храма и его развития.
Простите за высокий стиль, но храм — это Россия, наша Россия, и другой у нас нет. Наша задача — сохранить смысл физтеха. Сохранить основной состав преподавателей, который рассыпается во внешнюю и внутреннюю эмиграцию. Сохранить абитуриентский корпус, который теряет мотивацию. Сохранить студенчество, которое голодает, а если не голодает, то потому, что работает на стороне, а значит — не учится».
Отсюда следовал вывод о резком повышении уровня требований к работе того, что представляет собой основу основ системы физтеха. Я имел в виду работу базовых кафедр. К сожалению, в то время многие базовые кафедры начали демонстрировать неспособность и нежелание аргументированно объяснять студентам преимущества своей специализации, неспособность и нежелание помочь своим выпускникам в поиске места будущей работы.
Не было видно тогда, да и, на самом деле, не существовало тогда, иного способа выживания, сохранения МФТИ, кроме продолжения эволюционного движения на путях привычного существования, только лишь с принятием во внимание изменившихся внешних условий. Я отнюдь не исключал тогда, что, двигаясь по эволюционной траектории, мы скачком перейдем в совершенно иное состояние. Уж больно непредсказуемо, круто и сильно, по сути революционно, меняются внешние условия, в которых должно было жить и работать.
