Обсуждение
Среди них был и Гурген Ашотович Аскарян — талантливый физик, человек тонкого и острого ума, известный быстротой своей реакции и точностью своих шуток. Однажды в начале одного из таких заседаний Аскарян спросил Рабиновича, закрытое ли у них совещание. Матвей Самсонович довольно раздраженно ответил в том смысле, что, де мол, сколько раз нужно говорить одно и то же и что совещание, несомненно, закрытое. Далее выступил Гурген: «Ах, совещание закрытое. Тогда, Матвей Самсонович, застегните, пожалуйста, брюки!». Немая сцена и взрыв хохота. А назавтра смеялись оба института — и ФИАН, и ИОФАН.
Эта сценка, на мой взгляд, адекватно живописует характеры действующих лиц. Прежде всего, Матвея Самсоновича Рабиновича, к которому довольно многие в лицо обращались как к Мусе и которого заглазно так называли все. Ну и, конечно, здесь во всем своем блеске выступает ГА Аскарян, которого оба наши института и в глаза, и за глаза называли просто Гурген.
Прошу прощения, я опять сильно забежал вперед. Поток сознания — опасная вещь. Особенно, когда память ассоциативна. Русло воспоминаний ветвится, возникают новые протоки, многие из них порожисты и отнюдь не судоходны. Забавно наблюдать со стороны быстрое и бурное в них течение, трудно, не переворачиваясь, идти на веслах по этому течению, еще труднее выгребать против него.
Вернемся в основное русло и оставим на время эту гидротехническую модель потока осознанных воспоминаний о прожитом и пережитом.
В конце первого года аспирантуры я сдавал кандидатский экзамен по специальности «радиофизика». Сдавал, но не сдал. Комиссия экзаменаторов была великолепной: три доктора физико-математических наук — будущие члены АН СССР (двое — действительные, а один — член-корреспондент) A.M. Прохоров, С.М. Рытов и Е.С. Фрадкин. И до тех пор, пока окончательно не угаснет мое сознание, я буду благоговейно хранить в своей памяти чувство благодарности этим славным людям за то, что они для меня сделали. Они «провалили» меня, и были в том абсолютно правы.
