На физтехе. Начало
На первой лекции Капицы «постороннего» народа было еще больше. К тому времени он был легендарной фигурой. Его лекция, отнюдь не блестящая по форме, была полна внятного физического смысла и, что главное, абсолютно понятна. Это — мое, решил я, и остался на физтехе. Сильно подозреваю, что, судя по враз посветлевшим лицам многих из коллег, не я один принял такое решение.
К ноябрю строительные работы в учебном корпусе ФТФ закончились, и мы все больше и больше времени проводили в Долгопрудной. В основном, народ жил в общежитии. Немногие москвичи добирались до факультета паровыми поездами по Савеловской железной дороге, затем месили «совершенно секретную», но очень густую и липкую долгопрудненскую грязь. Мне повезло, я жил на Башиловке, очень недалеко от вокзала, в 12 минутах хода пешком. Поэтому мог более свободно распоряжаться своим временем.
Учиться мне было достаточно трудно — угнетала математика. Я никак не мог взять в толк, зачем нам все эти эпсилон-дельта, доказательства очевидных вещей после того, как мы научились дифференцировать и немножко интегрировать. Нелегко давался английский язык Я к тому времени, довольно свободно владел немецким. Но это не помогало, а только мешало. Но кафедра иняза на ФТФ была великолепна, языковые группы — маленькими, а ориентация преподавания на чтение и перевод оригинальной научной и научно-популярной литературы — давала положительный результат. В 1947 году было трудно себе представить, что умение разговаривать по-английски когда-нибудь понадобится нам, «оборонщикам». Для того, чтобы современный читатель яснее представлял себе обстановку первых месяцев существования
ФТФ, пожалуй, нелишне напомнить, что в стране в то время действовала жесткая система рационирования потребления. К счастью, студенты получали рабочую карточку и 800 граммов хлеба, этого хоть и впроголодь, но хватало.
И.В. Сталин хотел отменить карточки в 1946 году. Но этот год, как это часто бывает после больших войн, был неурожайным. В Москве еще жить было сносно, в том смысле, что карточки «отоваривались». Но в провинции, особенно на юге европейской части страны, голодали по-настоящему. Урожай 1947 года поправил дело, и с конца этого года карточная система в СССР была отменена. Одновременно была проведена денежная реформа, ликвидировавшая старые банкноты и разрешившая их обмен на новые в отношении десять к одному. Первыми новыми деньгами в доме были то ли 400, то ли 500 рублей (точно не помню) моей физтеховской, а потому относительно высокой стипендии.
Кстати, о «материальном» рычаге воспитания. Отец заявил матери достаточно ясно, что кормить меня он ей запретить не может, но строго-настрого запретил снабжать меня какими-либо деньгами. Этот очень важный, прежде всего в воспитательном плане, запрет свято выполнялся все время моего обучения в университете и пребывания в аспирантуре. А сейчас я собираюсь с духом, чтобы обсудить вечную тему первой любви. Я поведаю вполне конкретную историю, но даже по прошествии более чем полувека, я постараюсь не называть имен. Те, кто знают эту историю, узнают всех ее героев. Для остальных же мы будем фигурировать под псевдонимами «она», «он» и «я».
Сразу хочу сказать, что ко встрече с теми прекрасными и опасными созданиями, каковыми являются девушки-сверстницы, я не был готов совершенно. Я окончил мужскую школу, ни у меня, ни у моих друзей не было сестер нам близкого возраста. Психология, да и физиология молодых особ женского пола была для меня terra incognita. При первых шагах по этой прекрасной земле я провалился в первую же встреченную мной расщелину. Сильно расшибся, но все же выполз, долго болел и выздоровел. Приобретенного иммунитета хватило на несколько лет.
